Месяц: Март 2019

Мы (специалисты) привыкли думать, что наша основная цель – реализовать по максимуму тот потенциал, который заложен в ребенке, помочь ему компенсировать те нарушения, которые он имеет. Нас так научили.

Картина очень сильно меняется, если посмотреть глазами родителя. Мама и папа живут с этим конкретным ребенком каждый день. И испытывают гамму противоречивых чувств.

Что думают и чувствуют родители детей с особенностями развития?

Страх, тревога. А вдруг мой ребенок сильно болен? Он (она) не такой, как все? Он (она) останется инвалидом на всю жизнь!

Стыд. Уже 3/4/5 лет, а он (она) все еще не разговаривает, не делает чего-то, что положено по возрасту. Мой ребенок ужасно себя ведет. Он (она) отличается от сверстников.

Гнев, раздражение. Снова он (она) кричит! Нет никаких улучшений. Ему (ей) требуются особые условия, которые сложно соблюдать изо дня в день. Я устала.

Вина. Я не смогла родить сама. Я не кормила грудью. Я неправильно играла и развивала. Я злюсь и кричу на ребенка, испытываю негативные эмоции вместо того, чтобы поддерживать его (ее). Я принимала неправильные решения.

Кроме эмоций, возникающих по отношению к ребенку, в родителе живут еще и конкретно «его» чувства и проблемы, которые ребенка не касаются или касаются косвенно. Это могут быть личные комплексы (например, взрослый считает, что он должен быть для всех хорошим), проблемы в супружеских отношениях, непростые отношения с собственными родителями, трудности с работой, деньгами и многие другие.

Если говорить о третьей стороне, о ребенке, то нельзя сказать, что он «хочет» менять ситуацию, проходить коррекцию (как мы говорим об осознанном выборе и желании взрослого человека). Мир его глазами выглядит примерно так: «Я всегда был таким, другой жизни я не знаю» (он не осознает свои особенности до какого-то момента), «Я не понимаю, почему могу раздражать/пугать окружающих или вызывать чувство вины, мне плохо от этого».

Как цветок растет в почве, ребенок растет в эмоциональной атмосфере семьи. И если отношения в семье дисфункциональны (например, есть хронические проблемы между родителями, зависимость у кого-то из членов семьи, невротические или психопатологические расстройства у родных), то такая «почва» отравляет ребенка не меньше, чем болезнь. У ребенка с имеющимися проблемами в развитии они усугубляются, а здоровый ребенок превращается в ребенка с проблемами.

Когда родитель не умеет справляться с негативными эмоциями, направленными по отношению к своему сыну или дочери, то вся эта психологическая «свалка» сослужит и родителям, и ребенку очень плохую службу.

Приведем несколько примеров из практики.

1. С жалобами на заикание мама привела на консультацию к логопеду трехлетнюю девочку. Девочка здоровая, подвижная, «живая», проявляла присущее ее возрасту любопытство: подходила к кулеру для воды, к другим детям в приемной, пыталась играть с предметами, находящимися в свободном доступе. Все время ожидания в приемной мама постоянно одергивала дочку, прикрикивала, заставляла сидеть смирно и не подходить к другим людям. Было заметно, что маме неудобно активное поведение дочери. Во время первичного приема логопед после беседы с мамой попросила ее выйти, чтобы провести речевую диагностику девочки. И малышка ни разу не заикнулась, пока мама снова не зашла в кабинет. Речевой патологии у девочки не было обнаружено, заикание не подтвердилось. Налицо невротизация ребенка. Логопед направила маму на консультацию психолога.
2. Внешне благополучная и «правильная» семья. Мальчик с задержкой речевого развития в анамнезе. Родителей беспокоят проблемы в поведении у ребенка: чрезмерная подвижность, агрессивность, неумение общаться со сверстниками. Ребенок пошел в первый класс, после чего трудности усугубились, проявилось расстройство адаптации. Невролог поставил диагноз «СДВГ», опираясь на слова матери (синдром дефицита внимания и гиперактивности). Напомним, что такой диагноз имеет право ставить только психиатр, но в российской практике его часто ставят и неврологи. Однако во время диагностики у психолога нашего центра все тесты на внимание мальчик выполнил блестяще. Психологическая диагностика семейных отношений определила семейную дисфункцию и стиль воспитания «потворствующая гиперопека». При таком негармоничном воспитании ребенку ничего не запрещают, ограждают от всех фрустраций, при этом создавая вокруг него искусственную среду повышенной безопасности и удовлетворения его потребностей. Например, такого мальчика не отдавали в обычный детский сад, т.к. там он мог заразиться вирусами и научиться матерным словам, потом отдали в частную школу, т.к. в государственной мальчика могли обидеть или уделить мало внимания (приведена в пример внутренняя аргументация родителей). Все желания ребенка удовлетворяются без разбора и учета стоимости реализации. В то же время в семье ребенок получал крайне мало «человеческого» внимания от отца. Кроме того, семья проживала вместе с психически неуравновешенной бабушкой, которая регулярно оказывала давление на мальчика и оскорбляла его. Вместе эти факторы и привели к поведенческим проблемам ребенка и нарушению адаптации в школе. В итоге ребенок проходит курс занятий с психологом, а родители посещают консультации семейного психотерапевта.

Если обобщить примеры, то получится, что в обоих случаях первичное нарушение у ребенка либо отсутствовало вовсе, либо было не таким серьезным, как считал родитель. И ключевая проблема заключалась именно в психоэмоциональном состоянии ребенка и родителей, а также в стиле воспитания (что тоже является «производным» из психики родителей).

Приходя за профессиональной помощью, все мамы и папы «приводят» с собой не только ребенка, но и все свои чаяния, страхи, ожидания, вину, накопленную злость на происходящее.

Получается конфликт интересов: специалист составляет объективную картину происходящего и планирует реализовать план коррекции, соответствующий возможностям ребенка. Родитель чаще всего хочет, чтобы ему «починили ребенка» и «сделали его нормальным» (читайте: «удобным»), при этом хочет снять свои тревоги и сбросить накопленное напряжение, но чтобы всё это было сделано руками специалиста без собственных усилий. Ребенок хочет получить любовь и внимание родителей, играть и познавать мир в силу своего уровня развития и способностей, а не выполнять задания специалиста.

Как лебедь, рак и щука, правда?

Кроме того, зачастую нарушение ребенка становится условно выгодным семье. Родные подсознательно подкрепляют своими действиями беспомощность ребенка, страдающего каким-то заболеванием. Происходит инвалидизация. Семья получает так называемую вторичную выгоду. Например, мама постепенно заводит соответствующий круг знакомых, ведет группу в социальных сетях или тематический блог, добиваясь популярности, устраивает сборы средств, добивается льгот (например, бесплатной квартиры от государства). Всё это – результат работы психологических защит, но в патологическом варианте. И, конечно, прогноз состояния ребенка будет не очень хорошим. Потому что он нужен своей семье именно таким, в чем мама и папа не очень хотят сознаваться.

Конечно, бывают случаи, где мы имеем дело действительно с первичным нарушением без психогенных «примесей». Иногда банан – это просто банан (психоаналитический анекдот). Но в большинстве случаев родители нуждаются в том, чтобы научиться справляться с собственным психологическим состоянием и отделять свои личные потребности от реального состояния и нужд ребенка. Это требует серьезной внутренней работы и очень часто – помощи психолога.

Часть родителей, обращающихся в наш центр, пытается отказаться от первичной консультации, объясняя это желанием сэкономить время и деньги. «Каждый раз приходится рассказывать одно и то же: как протекала беременность, были ли осложнения, как проходили роды, как развивался ребенок в первый год жизни. Ничего нового я уже не расскажу, все есть в медкарте. Давайте сразу проведем занятие!» — говорят такие мамы. Это относится и к Томатис-терапии, и к консультациям со специалистами: с логопедом, психологом или дефектологом.

Давайте разберемся, почему каждый специалист начинает свою работу с первичной консультации, почему берет за это деньги, и можно ли этот этап пропустить?

Знакомство. Первичная консультация помогает установить контакт родителя и ребенка со специалистом. Доверие между людьми всегда развивается постепенно, и первая встреча в этом играет большую роль. Родитель может почувствовать, подходит ли данный специалист именно их ребенку, стоит ли дальше ходить на занятия к нему. Именно на первичной консультации ребенок должен увидеть и почувствовать, что мама или папа доверяет этому незнакомому человеку, чтобы впоследствии у ребенка на занятиях не было беспокойства и тревоги. Хороший, теплый контакт специалиста и клиента — залог успешной коррекции.

Цели и задачи. На первичной консультации очень важно обговорить цели и задачи от занятий со специалистом, обсудить ожидания родителя. К сожалению, есть очень много нарушений, с которыми справиться не так просто. Необходимы регулярные и частые занятия на протяжении длительного количества времени (иногда требуется заниматься 2-3 раза в неделю в течение полугода, но есть такие диагнозы (например, мутизм), с которыми придется бороться годами.

Бывает, что родитель не совсем понимает, что происходит с его ребенком, ждет быстрого результата и разочаровывается, если его нет. Например, отец одного ребенка с сенсомоторной алалией хотел, чтобы при занятиях раз в неделю в течение полугода его чадо вышло на уровень нормы, а это, к сожалению, невозможно для логопеда  даже высочайшей квалификации. Занятия при таком диагнозе требуются чаще и заниматься надо дольше. К этому надо быть готовым, выделить ресурсы.

Также можно привести в пример такие диагнозы, как заикание и логоневроз. Многие родители не понимают, что часто это проблема не физического плана, а психологическая, поэтому для получения результата нужно будет посещать не только логопеда, но и психолога.

Поэтому на первичной консультации специалист диагностирует ребенка, помогает сформировать адекватные представления о его нарушениях, проговаривает этапы коррекционного маршрута и вместе с родителем ставит цели и задачи, обсуждает целесообразность иных мероприятий.

Если мама или папа упорствуют в своём видении проблем ребенка и перспективах его развития, специалистам в некоторых исключительных случаях проще сразу попрощаться с такими клиентами, т.к. качество контакта и единство целей обеспечивает практически половину результата. Если контакта и понимания между родителем и специалистом не получилось, добиться результата, удовлетворяющего всех, тоже не получится. А работа без результата демотивирует не только родителей, но и самых специалистов, им также важно, как и родителям, чтобы у ребенка был прогресс, был толк от занятий.

Сбор анамнеза. Да, это как раз та часть, которая про беременность, роды, первый год жизни и проч. И она обязательная. Даже если уже какой-то доктор ее где-то написал на бумажке, важно это проговорить. Потому что предыдущему доктору мама могла забыть что-то сказать. Или врач невнимательно слушал и не все записывал. Есть мелкие детали в истории развития, которые очень информативны. Например, одна мама нашему специалисту по Томатис-терапии на вопрос, в каком возрасте пополз ребенок, ответила: «Ну, я его не выпускала ползать до 11 месяцев, так как мне казалось, что пол очень грязный. Может, он и до этого умел, я не знаю…». Согласитесь, что одна эта фраза дает столько информации, сколько не даст ни одна формальная бумажка! Здесь и про гиперопеку, и про педагогическую запущенность, и про сенсорную депривацию, и про представления мамы о процессе развития ребенка, и про уровень ее критики к происходящему.

Диагностика. Да, как правило, консультация – это «просто поговорить». Но это для клиента «просто поговорить». Специалист в это время видит и качество детско-родительского взаимодействия, и микрореакции, и уровень моторного развития, и речевого, и эмоционально-волевого (просто из наблюдений, как ведет себя ребенок и мама на первичной консультации). Специалист также дает простые задания ребенку в соответствии с возрастом и изучает те документы и результаты обследований, которые принес клиент (ЭЭГ, АСВП, заключение невролога и т.д.). Диагностика важна не только для подбора адекватных методов коррекции, определения противопоказаний, но и для контроля процесса в динамике («до, в процессе коррекции и после»).

Ответы на вопросы. Обычно у родителей есть вопросы по методикам, тому, как будет проходить процедура (если речь про Томатис) или занятия со специалистом. Все нюансы обсуждаются на первой встрече.

Надеемся, теперь вы в полной мере можете представить, что произойдет, если пропустить первую консультацию.

Почему первая консультация не может быть бесплатной?

Мы живем в обществе потребления и привыкли к разнообразным маркетинговым акциям. К сожалению, принцип «первое занятие бесплатно» не применим к сфере коррекционной помощи детям. Какой бы ни был диагноз или нарушение, за одно занятие проблему не решить. Иногда требуется 2-3 встречи (чтобы, например, поставить звук у логопеда или проработать несложную ситуацию с психологом), но при сложных и сочетанных нарушениях требуются регулярные занятия в течение нескольких месяцев, а иногда и лет. И чтобы занятия со специалистом были эффективными, важна внутренняя мотивация клиента. Как нельзя алкоголика насильно вылечить, так и при других проблемах клиент должен быть настроен на серьезную работу, чтобы получить результат. Оплата за первую консультацию не только компенсирует время, потраченное специалистом, но прежде всего мотивирует самого клиента. Клиент, оплачивающий первичную консультацию, ценит ее гораздо выше и намного лучше выполняет все рекомендации и задания внутри встречи, «работает» на совесть (он же заплатил деньги!).

Наша психика такова, что если мы ничего не отдали за услугу, продукт, то подсознательно мы обесцениваем такое приобретение, ведь оно досталось нам даром. В то же время специалист, не получивший оплату за свой труд, подсознательно будет относиться к своей работе менее заинтересованно. Деньги – это мера ценности услуги и обоюдной ответственности за результаты.

Метод вызванных потенциалов мозга — это метод диагностики состояния различных сенсорных систем (зрения, слуха, осязания…), а именно структур мозга и нейронных путей, проводящих импульс от периферического органа (уха, глаза, кожи и т.д.) в соответствующие поля первичной коры головного мозга.

Каждый анализатор включает в себя внешний орган («приемник информации»), проводящие пути, «переключающие» нейронные ядра и первичные проекционные поля коры головного мозга (например, слуховые первичные поля находятся в височной доле, зрительные – в затылочной и т.д.).

На рисунке Вы можете увидеть схему слухового анализатора.

Что очень ценно: метод эффективен и информативен для маленьких детей и людей с ограниченными возможностями, которые не могут выполнять инструкции.

Исследование вызванных потенциалов мозга основано на регистрации электрических ответов мозга на различные стимулы и внутренние события (например, ожидание, опознание сигнала, принятие решения – как правило, по заданию специалиста). На практике процедура очень похожа на ЭЭГ, то есть на голову также надевают «шапочку» из множества электродов.

Возможна регистрация таких ответов от различных структур мозга. Исторически первыми были исследованы ответы от стволовых ядер мозга в 70-х годах XX века.

Меня, как специалиста, работающего со слуховой стимуляцией, очень заинтересовали именно слуховые вызванные потенциалы. Они бывают двух видов. Наиболее часто используются АСВП – акустические стволовые вызванные потенциалы. Они показывают проведение слухового сигнала в основном до коры головного мозга, то есть показывают подкорковый уровень анализатора. Есть также и корковые вызванные потенциалы, которые показывают ответ слуховой коры. Часто они проводятся вместе, такое исследование позволяет увидеть информацию о слуховом анализаторе целиком.

Диагностическую процедуру проводит только врач на специальном оборудовании. Регистрируемые ответы сравниваются с нормативными показателями, после чего пишется заключение. В зависимости от того, на каком участке анализатора нарушено проведение импульса, можно предположить характер дисфункции. Важно понимать, что нарушение проведения импульса (задержка ответа системы) в какой-либо части мозга не обязательно является дисфункцией этой структуры мозга, но с учетом данной информации можно более достоверно поставить дифференциальный диагноз. Также АСВП в своей практике я использую для отслеживания динамики состояния клиентов.

Мой опыт показывает, что проведение слухового импульса после Томатис улучшается. Приведу пример: мальчик, вышедший из алалии, имеющий в анамнезе стволовую дисфункцию. АСВП от 2016 г. При проведении слухового импульса с одной стороны – задержка на 10%, с другой – на 5%. После двух курсов Томатис: в конце января 2019 г. повторное исследование АСВП: «нарушений проведения импульса нет». Конечно, нельзя утверждать на 100%, что это только Томатис помог, ведь разница между обследованиями — два года. Но других аппаратных методик в этот период не проводилось, были только занятия с логопедом.

Второй пример: девочка девяти лет с диагнозами «смешанная дислексия, СДВГ». При проведении мной нейропсихологического обследования диагнозы подтвердились. Перед курсом Томатис-терапии ребенок дополнительно прошел исследование АСВП, которое показало нарушение проведения в области ствола, мозжечка и височной зоны коры головного мозга. При таких нарушениях данные диагнозы являются, можно сказать, классическими, как по учебнику.

Каждому новому ребенку, которому я провожу нейропсихологическую диагностику, я рекомендую дополнительно пройти обследование АСВП, и могу сказать, что результаты нейропсихологических тестов всегда совпадают с заключением АСВП. Это лишний раз доказывает точность данного вида обследования.

Еще один вид исследования вызванных потенциалов, который является очень информативным, – КВП (когнитивные вызванные потенциалы или P300). Здесь важно, чтобы обследуемый человек мог выполнять простую инструкцию. Фиксируется не столько проведение, сколько познавательная реакция. Чаще всего это обследование делают со слуховым сигналом двух типов. Один сигнал по инструкции характеризуется как незначимый, а другой сигнал в серии звуковых стимулов необходимо выделять, опознавать, подсчитывать и запоминать. Такая умственная работа включает уже не только отделы, где проходит путь слухового анализатора, но и общемозговые процессы, а также ассоциативные зоны коры. Например, у ребенка с СДВГ на такой пробе будет достоверно выявлено нарушение произвольного внимания.

В совокупности три этих исследования (АСВП, АКВП (корковые) и КВП) дают для специалиста огромное количество информации о том «звене», которое работает недостаточно хорошо, позволяют выстроить коррекционную работу более эффективно, а затем проконтролировать динамику изменений.

Кому полезно провести диагностику методом ВП:

• После инсульта (здесь в зависимости от локализации области поражения головного мозга и симптоматики);
• Алалия, ЗРР, ЗПР, ЗПРР;
• Дислексия, дисграфия, дискалькулия;
• РАС.

Некоторые специалисты считают ВП прерогативой нейрофизиологов и профильных врачей (например, сурдологов), но я в своей работе использую данный метод диагностики и считаю его крайне полезным.