Когда родители мешают коррекции нарушений у детей?

Мы (специалисты) привыкли думать, что наша основная цель – реализовать по максимуму тот потенциал, который заложен в ребенке, помочь ему компенсировать те нарушения, которые он имеет. Нас так научили.

Картина очень сильно меняется, если посмотреть глазами родителя. Мама и папа живут с этим конкретным ребенком каждый день. И испытывают гамму противоречивых чувств.

Что думают и чувствуют родители детей с особенностями развития?

Страх, тревога. А вдруг мой ребенок сильно болен? Он (она) не такой, как все? Он (она) останется инвалидом на всю жизнь!

Стыд. Уже 3/4/5 лет, а он (она) все еще не разговаривает, не делает чего-то, что положено по возрасту. Мой ребенок ужасно себя ведет. Он (она) отличается от сверстников.

Гнев, раздражение. Снова он (она) кричит! Нет никаких улучшений. Ему (ей) требуются особые условия, которые сложно соблюдать изо дня в день. Я устала.

Вина. Я не смогла родить сама. Я не кормила грудью. Я неправильно играла и развивала. Я злюсь и кричу на ребенка, испытываю негативные эмоции вместо того, чтобы поддерживать его (ее). Я принимала неправильные решения.

Кроме эмоций, возникающих по отношению к ребенку, в родителе живут еще и конкретно «его» чувства и проблемы, которые ребенка не касаются или касаются косвенно. Это могут быть личные комплексы (например, взрослый считает, что он должен быть для всех хорошим), проблемы в супружеских отношениях, непростые отношения с собственными родителями, трудности с работой, деньгами и многие другие.

Если говорить о третьей стороне, о ребенке, то нельзя сказать, что он «хочет» менять ситуацию, проходить коррекцию (как мы говорим об осознанном выборе и желании взрослого человека). Мир его глазами выглядит примерно так: «Я всегда был таким, другой жизни я не знаю» (он не осознает свои особенности до какого-то момента), «Я не понимаю, почему могу раздражать/пугать окружающих или вызывать чувство вины, мне плохо от этого».

Как цветок растет в почве, ребенок растет в эмоциональной атмосфере семьи. И если отношения в семье дисфункциональны (например, есть хронические проблемы между родителями, зависимость у кого-то из членов семьи, невротические или психопатологические расстройства у родных), то такая «почва» отравляет ребенка не меньше, чем болезнь. У ребенка с имеющимися проблемами в развитии они усугубляются, а здоровый ребенок превращается в ребенка с проблемами.

Когда родитель не умеет справляться с негативными эмоциями, направленными по отношению к своему сыну или дочери, то вся эта психологическая «свалка» сослужит и родителям, и ребенку очень плохую службу.

Приведем несколько примеров из практики.

1. С жалобами на заикание мама привела на консультацию к логопеду трехлетнюю девочку. Девочка здоровая, подвижная, «живая», проявляла присущее ее возрасту любопытство: подходила к кулеру для воды, к другим детям в приемной, пыталась играть с предметами, находящимися в свободном доступе. Все время ожидания в приемной мама постоянно одергивала дочку, прикрикивала, заставляла сидеть смирно и не подходить к другим людям. Было заметно, что маме неудобно активное поведение дочери. Во время первичного приема логопед после беседы с мамой попросила ее выйти, чтобы провести речевую диагностику девочки. И малышка ни разу не заикнулась, пока мама снова не зашла в кабинет. Речевой патологии у девочки не было обнаружено, заикание не подтвердилось. Налицо невротизация ребенка. Логопед направила маму на консультацию психолога.
2. Внешне благополучная и «правильная» семья. Мальчик с задержкой речевого развития в анамнезе. Родителей беспокоят проблемы в поведении у ребенка: чрезмерная подвижность, агрессивность, неумение общаться со сверстниками. Ребенок пошел в первый класс, после чего трудности усугубились, проявилось расстройство адаптации. Невролог поставил диагноз «СДВГ», опираясь на слова матери (синдром дефицита внимания и гиперактивности). Напомним, что такой диагноз имеет право ставить только психиатр, но в российской практике его часто ставят и неврологи. Однако во время диагностики у психолога нашего центра все тесты на внимание мальчик выполнил блестяще. Психологическая диагностика семейных отношений определила семейную дисфункцию и стиль воспитания «потворствующая гиперопека». При таком негармоничном воспитании ребенку ничего не запрещают, ограждают от всех фрустраций, при этом создавая вокруг него искусственную среду повышенной безопасности и удовлетворения его потребностей. Например, такого мальчика не отдавали в обычный детский сад, т.к. там он мог заразиться вирусами и научиться матерным словам, потом отдали в частную школу, т.к. в государственной мальчика могли обидеть или уделить мало внимания (приведена в пример внутренняя аргументация родителей). Все желания ребенка удовлетворяются без разбора и учета стоимости реализации. В то же время в семье ребенок получал крайне мало «человеческого» внимания от отца. Кроме того, семья проживала вместе с психически неуравновешенной бабушкой, которая регулярно оказывала давление на мальчика и оскорбляла его. Вместе эти факторы и привели к поведенческим проблемам ребенка и нарушению адаптации в школе. В итоге ребенок проходит курс занятий с психологом, а родители посещают консультации семейного психотерапевта.

Если обобщить примеры, то получится, что в обоих случаях первичное нарушение у ребенка либо отсутствовало вовсе, либо было не таким серьезным, как считал родитель. И ключевая проблема заключалась именно в психоэмоциональном состоянии ребенка и родителей, а также в стиле воспитания (что тоже является «производным» из психики родителей).

Приходя за профессиональной помощью, все мамы и папы «приводят» с собой не только ребенка, но и все свои чаяния, страхи, ожидания, вину, накопленную злость на происходящее.

Получается конфликт интересов: специалист составляет объективную картину происходящего и планирует реализовать план коррекции, соответствующий возможностям ребенка. Родитель чаще всего хочет, чтобы ему «починили ребенка» и «сделали его нормальным» (читайте: «удобным»), при этом хочет снять свои тревоги и сбросить накопленное напряжение, но чтобы всё это было сделано руками специалиста без собственных усилий. Ребенок хочет получить любовь и внимание родителей, играть и познавать мир в силу своего уровня развития и способностей, а не выполнять задания специалиста.

Как лебедь, рак и щука, правда?

Кроме того, зачастую нарушение ребенка становится условно выгодным семье. Родные подсознательно подкрепляют своими действиями беспомощность ребенка, страдающего каким-то заболеванием. Происходит инвалидизация. Семья получает так называемую вторичную выгоду. Например, мама постепенно заводит соответствующий круг знакомых, ведет группу в социальных сетях или тематический блог, добиваясь популярности, устраивает сборы средств, добивается льгот (например, бесплатной квартиры от государства). Всё это – результат работы психологических защит, но в патологическом варианте. И, конечно, прогноз состояния ребенка будет не очень хорошим. Потому что он нужен своей семье именно таким, в чем мама и папа не очень хотят сознаваться.

Конечно, бывают случаи, где мы имеем дело действительно с первичным нарушением без психогенных «примесей». Иногда банан – это просто банан (психоаналитический анекдот). Но в большинстве случаев родители нуждаются в том, чтобы научиться справляться с собственным психологическим состоянием и отделять свои личные потребности от реального состояния и нужд ребенка. Это требует серьезной внутренней работы и очень часто – помощи психолога.